***
посвящается Р. Б.
(впечатления после посещения)
Сижу я в психушке холодной зимой.
Вот бегает доктор - голодный и злой
(Зарплата худая, забот полон рот,
А в двери уже новый ломится год).
За ним санитарка, как Баба-Яга -
Она и на ум, и на уши туга.
Должна она двери на ключ закрывать.
Ещё ею можно детишек пугать.
За столиком гордо сидит медсестра,
Она и под дулом не бросит поста:
Ресницы накрашены, брови вразлёт -
Её ни один пулемёт не возьмёт.
Они мне чудесный дают элексир.
И только на нём этот держится мир!
Я с радостью пью, но бывает, подчас
В экстазе плюю я его в унитаз.
И сразу сознанье растёт на глазах,
И тайные знания бродят в мозгах.
Я знаю, что люди похожи на птиц,
Могли бы взлететь, если б только не шприц.
Как только мне стоит собраться в полёт,
Снегурочка ампулу тут же берёт,
И по коридору мы бегаем кросс,
Пока ей на помощь придёт Дед Мороз.
Мы с ним хоровод вокруг ёлки ведём.
Потом в процедурную вместе идём.
Потом всё смешалось - где стены? где пол?
Какой чудодейственный, всё-же, укол!
В душе просветленье, и жить веселей.
Я чувствовать стала себя здоровей -
Так вставило, аж до костей проняло!
Давленье и пульс, как рукою, сняло.
С термометром тоже случилась беда -
Не движется столбик, увы, никуда.
Заботливо щупают праведный лоб.
Ещё бы! - едва не отправили в гроб.
Но мне-то на них глубоко наплевать! -
Могу я и вилки, и ложки глотать,
И мысли чужие читать я могу,
И лютой зимой даже спать на снегу.
Я знаю, что мир был придуман людьми.
Я знаю, что ждёт всех людей впереди.
Яга - уж насколько бывает крутой,
Но даже она нереальна порой.
Придуманы ночи, придуманы дни,
А также - что мы во Вселенной одни:
Я видела лично и наверняка -
Зелёные черти ползли с потолка.
Я Деда Мороза застала врасплох,
Сказав, что бог - я, и что я - это бог.
Он выпал в осадок, утратил свой сон -
Он думал, что я - это Наполеон.
Да пёс с ним! Уж скоро двенадцать. Пора!
- Подарки! Подарки! - кричит медсестра.
Толпою заходим мы в актовый зал,
И нам улыбается весь персонал.
На ёлке, сугубо для наших ребят,
Заместо конфеток лафетки висят.
Толкаться и драться не нужно совсем -
Не бойтесь, ребята! - достанется всем.
Снимаем лафетки одну за одной,
Глотаем, и мирно идём на покой.
Наутро проснёмся - уже новый год.
Ах, что же он нового нам принесёт?
XII 2002-2003
***
маме
Тяжелеют веки от усталости,
Безысходность сдавливает грудь.
Чтоб не ждать, не мучиться до старости,
Лучше бы напиться и заснуть.
Но песок течет и рассыпается
В маленьких пластмассовых часах.
Пробужденье. Новое беспамятство.
В промежутках – боль, тоска и страх.
Страшно просыпаться в одиночестве,
Страшно жить и страшно умирать,
Страшно, когда дальше жить не хочется,
Страшно, когда некому сказать.
Так проходят дни. Без сожаления
Их остатки ночи жгут до тла.
Тошно мне до головокружения –
Как мне жить без твоего тепла?
Апрель – май 2003
***
Я закрываю глаза, сквозь свинцовые веки
Вижу осколки бокала в холодной руке.
К морю несут свои воды бурлящие реки,
Только вот некуда течь одинокой реке.
Хочется бросить и броситься в синее небо,
Вдруг разбежаться, да так, чтобы наверняка,
Но, исчезая в безмолвном пространстве бесследно,
Не возвращаться, но не исчезать навека.
Я наблюдаю падение осени – смело
На перекресток, в безумие прожитых лет
Пестрым ложится ковром ее пестрое тело,
Ветер тротуар подметет – и его больше нет.
Что-то сломалось, увы, в непростом механизме
Где-то внутри этих маленьких, звездных часов,
Так неподвижны фрагменты непрожитой жизни,
Словно статичные гири на чаше весов.
Поздно нам кутаться в тень – мы уже стали тенью,
Пряча свое отраженье в прозрачность стекла.
Между каких берегов, из каких сновидений
От колыбели река нашей жизни текла?
Сколько уже километров лежит за спиною,
Сколько дорог, но я вновь обращаюсь к тебе:
Может ответишь, ну что же случилось со мною,
Что ж так безропотно я повинуюсь судьбе?
Но ты не в силах ответить, и так безнадежно
Нотные знаки ложатся на белый листок.
Все постепенно, и предугадать невозможно
Строчек нестройных отчаянно-нервный виток.
Я закрываю глаза, чтоб не видеть, не видеть,
Как облетают листвой пожелтевшие дни.
Ну, так давай же, чтоб впредь никого не обидеть,
До рокового утра здесь побудем одни.
12.05.03
Даугавпилс
***
РОМАНС N 2
А огонь догорал.
Снова вечер. Он тихо стоял у камина,
Не желая нагнуться
И в топку подбросить дрова.
Он смертельно устал.
И на плечи
Набросив пальто, струйку дыма
Он пускал в потолок,
В темноте различимый едва.
А пустое окно
Отражало забвенье. И ужин
Не дождавшись его,
Как всегда остывал на столе.
Было ясно одно –
Без сомненья он стал ей не нужен.
Он один в этом доме,
Один на огромной земле.
Он себе говорил: - Быстротечна
Любовь, – и жалел, что ночлега
У нее попросил,
А потом в темноту не ушел.
Он все время курил – бесконечным
И серым, нетающим снегом
С тонких пальцев, дрожа,
Падал пепел на мраморный пол.
Он себе говорил,
Но корил, как всегда, безучастно –
В его сердце она
До сих пор не могла умереть,
Он себе говорил
И пытался любить, но напрасно –
На потухших углях
Вновь огню никогда не гореть.
А туман над рекой
Все сгущался,
Уж скоро над кромкою леса
Безмятежной зарей
Заалеет вдали горизонт.
С безутешной тоской
Он прощался
В мечтах со своею невестой,
И с часами в углу
Билось сердце в груди в унисон.
Терпкий дым папирос
Все летел к потолку неустанно.
За одну только ночь
Все внутри превращается в лед.
Он, как брошеный пес,
У камина зализывал раны.
Ее больше не ждал.
Понял он, что она не придет.
13.05.03
Даугавпилс
***
Анжеле Фомичёвой (1975-2003)
Она уходит в сторону дождя,
Волчонком дерзким глядя исподлобья
На странный мир с печального надгробья,
Она уходит в сторону дождя.
Она уходит, оставляя след -
В простом альбоме маленькое фото,
Чтобы о ней однажды вспомнил кто-то,
Она уходит, оставляя след.
И треплет ветер огонек в ночи.
Болит душа, болит необъяснимо,
Но в ней, живой, то пламя негасимо -
Гори, гори, огонь ее свечи!
Она уходит в сторону дождя,
Ее уста теперь навеки немы,
И на груди две белых хризантемы...
Она уходит в сторону дождя.
2004
***
Шетландским островам посвящается
Далекий порт под северной звездой,
Где к небу тянутся ряды подъемных кранов,
Парят огни его, как чайки над водой,
И маяки зовут отважных капитанов.
Тюленей стаи трутся о борта
Больших судов, что как года проходят мимо,
И беспокойные соленые ветра
Веками нежаться в объятиях Гольфстрима.
И, как река, размеренно течет
Среди британских серых башен неустанно
Земное время, начиная свой отсчет
От нулевого, как рубеж, мередиана.
И, стоя здесь, на краешке земли,
Я наблюдаю, как о скалы волны бьются,
Как неспеша уходят в море корабли,
Чтобы однажды к этой гавани вернуться.
2004, Shetland – Norway
***
В.Ф. и Н.П.
Нет выхода. Нет. И не будет.
В глазах – безнадежная страсть –
Как выжить? И жить бы как люди,
Не думать, не видеть, не знать,
Но верить. Как хочется верить!
Как хочется быть! Горячо
Любить тебя. Но не измерить
Тоски. Голова на плечо,
Ладони на щеки, на веки
И слезы под пальцы. Броня!
Рождаюсь в другом человеке
Частицей забытого «я».
Мое! Никому недоступна
Боль сердца безумного! Но
Встаю. Бесполезное утро
Бессмысленно смотрит в окно.
Встаю. И тебя отпускаю.
Нет выхода – только итог.
Дышу равнодушьем трамвая
И вновь – тишина, потолок.
Нет выхода. Лишь неизбежность.
Нет сил. Покоряюсь судьбе –
Скрывая безумную нежность,
Душой умираю в тебе.
27.04.04
Shetland
***
Ах, надо расслабиться, надо забыться,
Но не забывается. Синяя птица
Сломала крыло о холодную стену.
Простить бы измену. Пойти бы умыться
И смыть с себя взгляды и грязные мысли,
Чужие тела, руки, лица – повисли
На мне паутиной и душат, как камень
На дно увлекая. А я НЕ ТАКАЯ!
Я чувственно-нежная, добрая, злая –
Другая. Другая! Я не в состояньи
Понять – и быть пошлой, продать свою душу,
Услышав не слушать, уйти и стать прошлым,
Публично раздеться, как девка, навечно
И в знак благодарности ноги на плечи*.
Куда же мне деться? Куда же мне деться?! –
Не отгородиться мне, не отвертеться.
А дайте же водки! - Хотя бы напиться.
Ах, надо расслабиться, надо забыться.
27.04.04
Shetland
***
to Sh. M.
Пишу и рву. Бумага не краснеет.
Все стерпит этот снежно-белый лист.
Как тот фонарь, что светит, но не греет –
Моя любовь, безумный мой каприз.
Ты не придешь. Мне дождь стучит по стеклам
Мелодию осенних тополей.
И шорох ног по тротуарам блеклым
Наводит грусть. А сердцу все больней,
Что нет тебя сейчас со мною рядом.
Тебя не будет рядом никогда.
Мою любовь я провожаю взглядом.
Ее уносит серая вода.
27.04.04
Shetland
***
to D.L.
Мое истерзанное тело
Лежало, пьяное, в снегу.
А люди шли. Им что за дело,
Что в юном сердце берегу
Любовь к тебе. Любовь земную,
Что вечным пламенем горит.
Где ты найдешь еще такую,
Что в мире все тебе простит?
Но падал иней на ресницы.
Ты был далек. Ты был с другой.
Метель кружила белой птицей
Над белым полем, над рекой,
Над золотыми куполами.
И в них мне чудился ответ,
Что не судьба... Колоколами
Меня встречали и рассвет.
08.06.04
Испания - Лондон
***
А нам так не хватает тепла в эту серую осень,
Что дождем поливает озябшее тело земли,
И остатки его до весны снова к югу уносят,
Пролетая над нами, на крыльях своих журавли.
Мы встаём по утрам и спешим уже прямо с порога
Раствориться в безликой толпе, чтобы где-то потом
За делами стараться забыть, как порой одиноко
На трамвайной пустой остановке стоять под зонтом.
А под вечер, когда мокрый город огни зажигает,
В стылых стенах квартир мы скрываемся, чтобы опять
Говорить ни о чем за газетами, как подобает,
И проснуться с утра для того, чтобы снова бежать.
Октябрь 2004
***
Погибшим в Чечне
Мы счастливые! Нас не касается
Бессердечное эхо войны.
Мы не знаем, как мир вдруг меняется,
Когда гибнут в бою пацаны.
Мы живём в ожидании праздника,
В окнах свет новогодних гирлянд.
Мы не видим сквозь стекла "уазика",
Как чужие нам окна горят.
Мы не знаем, как в сердце врывается
Равнодушный, холодный свинец.
Новый год вновь для нас начинается,
Новый год - чьей-то жизни конец.
И торопимся с яростным рвением
Мы в цветные объятья зимы,
Но от праздника веет забвением,
Скорбным пиром во время чумы.
Ведь не нам понимать, что утратили
И теперь, до конца своих дней,
Не обнимут несчастные матери
Невернувшихся к ним сыновей.
Мы счастливые! Нас не касается
Бессердечное эхо войны,
Но опять и опять вспоминается
Паренёк - сын бездарной страны, -
Что с экрана взглянул с удивлением
Мне в глаза, замерев на бегу,
И остался лежать без движения
На колючем чеченском снегу.
***
оставшемуся населению Латвии
Нам жить в стране надменной и жестокой.
Нам жить с людьми, но с ними выть по-волчьи,
Беду чужую избегая ловко,
Свою беду переживая молча.
Нам голодать у входа в рестораны,
Нам замерзать в подземных переходах,
Нам жить, самим зализывая раны
И умирать, не дожидаясь "скорых".
Нам засыпать, о родине лелея
Свою мечту, и, просыпаясь снова,
Осознавать, и каждый раз больнее:
От родины осталось только слово.
Мы сами станем пеплом, станем пылью,
И не нужны окажутся в дороге
Ни слава, ни богатства. Только крылья.
И только время подведет итоги.
15-16.12.04
Даугавпилс
***
А.Я.
Выстрелом в сердце случайное слово.
Что мне теперь? Только жить до рассвета.
Рана - смертельная снова, и снова
Новый рассвет ярко-красного цвета.
Сколько смертей! С каждым разом всё легче,
К боли ведь тоже, увы, привыкают,
Боль знает тот, кто излишне доверчив,
Кто с ней рождается - с ней умирает.
Так что не трусь! Жми курок равнодушно:
Выстрел... Ты, сердце, напрасно забилось.
Что ж ты, наивное, так непослушно?!
Выстрел... и, глупое, остановилось.
7-8.12.04
***
A.Я.
Я сделаю вид, что мне всё безразлично,
И в сердце пожар вновь тушить в одиночку.
А дальше... Что дальше? - Рука, как обычно,
В блокноте выводит неровную строчку.
И я, притворяясь дыханием ветра,
Тебя провожаю за жёлтые шторы,
Сквозь них пробиваюсь полоскою света,
Морозом на окнах рисую узоры,
И вижу - за окнами всё неизменно,
Лишь праздничный стол, за которым - я знала! -
Ты будешь меня забывать постепенно
Под брызги шампанского в звоне бокалов.
И я не обижусь, я стану ждать лета.
Под злую метель, что кружит хороводом,
Ты просто прислушайся к шороху веток -
Ведь я поздравляю тебя с новым годом.
декабрь 2004